Националисты ищут поддержку в кавказских республиках
Созданная на базе объединения «Русские» партия предлагает возглавить свои ячейки на Кавказе представителям местных диаспор
Партия националистов Дмитрия Демушкина, готовящаяся к официальной регистрации, планирует создать отделения на Северном Кавказе, которые возглавят уроженцы этих регионов. Об этом «Известиям» рассказал лидер националистов.
— На сегодня на Кавказе у нас есть договоренности с казаками Сунженского войска и русской диаспорой в Дагестане. Но мы не против работы с уроженцами республик, чтобы они создавали и возглавляли ячейки партии. Это будет обсуждаться на политсовете, — объяснил он.
Благодаря работе в АКАСТ, мне удалось положить начало знакомству с Америкой, которую я давно мечтал увидеть своими глазами. Меня влекло не только любопытство, но и активное изучение американского опыта в области организации и управления, а в целом хотелось лучше понять, чем отличается от нас наш главный соперник, а может быть, и потенциальный партнер.
Об одной из первых очень интересных инициатив, проявленных американскими деловыми кругами еще в 1961 г., стоит рассказать подробнее и выразить сожаление, что она не была до конца понята и оценена ни в СССР, ни в США. Речь идет о предложениях, сделанных американской фирмой «Нэшнл Пейтент Девелопмент Корпорейшн». Эта фирма, расположенная в центре Нью-Йорка на Парк-авеню, поставила целью своей деятельности развитие сотрудничества и торговли путем активного международного обмена патентной информацией, продажи и закупки патентов и «ноу-хау», и организации производства на основе приобретенных лицензий. Президент фирмы Джером Фельдман и вицепрезидент Мартин Поллак, оба профессиональные юристы по образованию и опыту работы, уже в 1959-1960 гг. приступили к изучению возможностей использования американской промышленностью советских изобретений и технологии. Принципиальная идея, лежавшая в основе всего, базировалась на том, что, хотя патентное ведомство США регистрирует ежегодно более 50 тысяч новых патентов и на это затрачиваются огромные деньги, многие из них не используются на практике. Лишь совсем небольшой процент превращается в готовый товар или коммерчески оправданный технологический процесс.
Может быть, то, что я не стремился сделать научную карьеру в области философии, занимался заочно и не думал бросать основную работу, чтобы заняться профессиональной преподавательской деятельностью, позволило мне сохранить известную независимость в выборе темы диссертации и особенности трактовки исследованного материала. Диссертация была принята к защите на Ученом совете философского факультета МГУ, и нельзя не отдать должное членам совета, прежде всего профессору МГУ Т. И. Ойзерману, ныне академику, которые горячо поддержали правомерность и необходимость актуализации философской проблематики и обращения к таким важным для общества темам, как вопросы управления.
Мне хочется особо сказать здесь несколько добрых и благодарных слов в адрес ставшего впоследствии мне близким другом Теодора Ильича Ойзермана, крупного ученого, обладающего громадной эрудицией, отлично знающего историю философии, который постоянно убеждал меня не разбрасываться, посвятить себя науке и продолжать свою деятельность на этом поприще.
Беседа с Теодором Ильичем Ойзерманом
Опубликовано 25.09.2012
Теодор Ильич Ойзерман - уникальный свидетель событий философской мысли, легенда отечественной науки и философии. По нашей просьбе ученый рассказал о жизни
Постараемся вести себя в стиле С.Е. Кургиняна вот, дескать, был такой:
Пьеро Саворетти
И сегодня нам уже кое-что известно о нём и его роли в новейшей мировой истории, а именно о его связи с Д.М. Гвишиани, А.Н. Косыгиным, Н.С. Хрущёвым, ВАЗом, международным “Русским проектом” – проектом модернизации СССР:
Мой отец, Пьеро Саворетти, итальянец. В 1954 году он решил посмотреть, что такое Советский Союз. Приехав сюда, папа влюбился в свою переводчицу. Мама так хорошо переводила, была такой заботливой и чуткой, что мы с братом стали результатом их изначально делового союза. Я жил в разных странах, но десятилетку оканчивал в СССР. Отсюда свободное владение русским. У нашей семьи многое связано с вашей страной. Приехав в СССР в первый раз, отец сказал: «Здесь можно делать бизнес», — и остался. Стал представителем Fiat. Построил 58 заводов, поднимал автомобильную промышленность в Тольятти.
Затем судьба меня соединила с «ФИАТом» и ВАЗом уже через 25 лет. Я оставил Италию в 1965 году как переводчик, а в 1990-м приехал сюда как посол. Но тогда история была труднее. Начали мы с «ФИАТом» во время перестройки хороший проект.
Помню, возили меня в Турин на заводы, где показывали машину, которую мы должны были делать вместе с «ФИАТом». Машина еще вся закрытая, секретная. Из пластика или пластилина. Шла речь и о том, чтобы «ФИАТ» мог приобрести акции ВАЗа. Я помню, что вел переговоры на эти темы и с Джованни Аньелли, и с Чезаре Ромити, и с Кантареллой, и с Руджеро. Дело подходило к хорошему завершению. В июле 1991 года я благословил на поездку в Москву «министра иностранных дел» «ФИАТа» Руджеро. Каждая крупная компания имеет своего «министра иностранных дел». Это была крупная фигура, бывший министр внешней торговли Италии. Но из этого мало что получилось. Потому что в нашей стране события пошли абсолютно хаотично, а в декабре 1991 года я перестал служить послом Советского Союза. Правда, вызвали меня в Москву и вернули в Рим послом России. В общем, начал я работу в Италии под красным флагом, а закончил под российским триколором. Из памяти стерлись технические подробности, но одно скажу откровенно: «ФИАТ» был заинтересован не просто продавать нам оборудование, а совместно работать и производить автомобили. Смотрите, насколько «ФИАТ» тогда обогнал время…
Заручившись если не поддержкой, то хотя бы молчаливым согласием своих правительств, в Москву все чаще стали приезжать западные бизнесмены - так сказать, «на разведку» возможностей для налаживания деловых контактов. Иногда они выдвигали интересные предложения, приводившие к заключению тех или иных торговых сделок, раскрывавшие широкие потенциальные возможности сотрудничества. Среди западных визитеров встречались руководители американских фирм и корпораций, но инициатива на первых порах принадлежала промышленным фирмам европейских стран.
Одной из первых западных стран, которая в период продолжающейся «холодной войны» вступила на путь контактов и сотрудничества с Советским Союзом, была Франция. В 1961 г. в Москве состоялась Французская национальная выставка. Интерес к ней был поистине огромен. В парке Сокольники, где располагались павильоны общей информации, сельского хозяйства, науки и культуры, тканей, художественных ремесел, предметов потребления, а на открытых площадках демонстрировалась строительная техника, автомобильный и железнодорожный транспорт, побывали миллионы человек, наглядно убедившихся в огромных неиспользованных возможностях торгово-экономического и научно-технического сотрудничества двух стран.
В течение 60-х гг. многие крупные французские фирмы установили стабильные контакты с многочисленными внешнеэкономическими объединениями Министерства внешней торговли, ГКНТ, советскими промышленными министерствами. В 1964 г. состоялся ряд государственных взаимных визитов, начались систематические обмены официальными делегациями не только на правительственном, но и на парламентском уровне. ГКНТ активно участвовал в этой работе.
Важным изменением в толковании этого принципа в 50-60 гг. стал, хотя и выраженный в робкой форме, отказ от иллюзии, что преимущества социализма над капитализмом будут продемонстрированы в очень короткий исторический срок. Хотя советская пропаганда продолжала твердить об этих преимуществах, а Н. С. Хрущёв обещал догнать и перегнать Америку в кратчайшее время, именно в эти годы начало определенно утверждаться мнение, что взаимоотношения с капиталистическими странами, с мировой хозяйственной системой должны строиться, исходя из длительной исторической перспективы.
Осенью 1955 г. начал свою работу Государственный Комитет по внедрению новой техники, с деятельностью которого, при всех дальнейших его изменениях и переиме-нованиях на протяжении более четверти века, оказалась тесно связанной моя судьба.
В структуре Комитета, куда я поступил на работу, был задуман специальный «отдел изучения зарубежной науки и техники». Это было хорошей новинкой. Большинство работников отдела были дипломированными инженерами, и я вначале испытывал некий комплекс неполноценности, не имея формального инженерного диплома, а лишь некоторую военно-инженерную подготовку. Однако вскоре стало ясно, что здесь требуются не столько узкие специалисты, сколько люди с широкой эрудицией, способные к восприятию новой информации и оценке ее значимости. Инженерный диплом и производственный опыт совершенно не гарантировали успеха в работе, где требовался широкий кругозор, технико-экономические знания, умение анализировать тенденции развития и, конечно, знание иностранных языков.
